| | О СТАЛИНЕ
I
Когда своё он произносит слово,
Нам всякий раз сдается, что оно
И нашей мыслью было рождено
И вот уж было вылиться готово.
Нам в ту минуту как бы невдомек,
В невиннейшем из наших заблуждений,
Что только он, при нас живущий гений,
Открыть и молвить это слово мог.
Но заблужденье ль это в самом деле?
Ведь слово нашей правды без прикрас
Мы высказать поистине хотели,
Мы вместе с ним. А он - один из нас.
И в том твое доподлинное счастье,
Что, может, рядовой из рядовых,
Ты сталинскому гению причастен,
И ты в веках - живой среди живых.
II
Таких, как я, на свете большинство,
Что не встречались с ним в Кремлевском зале,
В глаза вблизи не видели его
И голоса в натуре не слыхали.
Но всем, наверно, так же как и мне,
Он близок равной близостью душевной,
Как будто он с тобой наедине
Беседует о жизни ежедневно,
О будущем, о мире, и войне...
И всё тебе как у родного, в нем
До мелочи привычно и знакомо.
И та беседа длится день за днем-
Он у тебя, ты у него, как дома.
Что б ни было, а вы всегда вдвоем.
И так любой иной из большинства
Себя в высоком видит там совете.
У нас у всех на то равны права, -
Он и живет для нас на этом свете.
III
Черты портрета дорогого,
Родные каждому из нас:
Лицо солдата пожилого
С улыбкой доброй строгих глаз.
Из тех солдат, что приходили
В огонь войны из запасных,
Что сыновей в бои водили
И в горький час теряли их.
И долгой службы отпечаток -
Морщинок памятная речь
Под стать усталости покатых,
Отцовских этих милых плеч.
Но те, смягченные печалью,
Глаза всегда освещены
И ближним днем и дальней далью.
Что лучше всех ему видны.
IV
Глаза, опущенные к трубке,
Знакомой людям всей земли,
И эти занятые руки,
Что спичку с трубкою свели.
Они крепки и сухощавы,
И строгой жилки вьется нить.
В нелегкий век судьбу державы
И мира им пришлось вершить.
Усов нависнувшею тенью
Лицо внизу притемнено.
Какое слово на мгновенье
Под ней от нас утаено?
Совет? Наказ? Упрек тяжелый?
Неодобренья горький тон?
Иль с шуткой мудрой и веселой
Сейчас глаза поднимет он?
У ВЕЛИКОЙ МОГИЛЫ
... И лежат они рядом
В тиши величавой гробницы,
У кремлевской стены,
Посреди неумолчной столицы.
Неподвижны навек
Их не знавшие устали руки...
Снова вместе они,
Да они и не знали разлуки.
Ленин-вождь опочил,
Сталин нес его знамя,
Всюду оба они
Нас вели, были с нами -
На колхозных полях,
В городах, на заводах,
В нашем мирном труде,
На фронтах и походах.
Жили в наших сердцах,
Как единое имя.
И навеки для нас
Остаются живыми.
И народы земли
Чтут их память, не веря -
Как тогда, так и ныне -
Ни той ни этой потере.
С нами оба они -
И за той и за этою датой, -
Два великих вождя,
Два великих солдата.
И знамена склонив
У священной могилы,
В самой скорби своей
Обретаем мы силы
Для того, чтоб идти
К светлой избранной цели,
Как они нас вели,
Как они нам велели.
А велели они -
Как тогда, так и ныне -
Не поддаться беде,
Не поникнуть в унынье.
А велели они -
Неуклонно и смело
Продолжать на земле
Наше правое дело.
И велели в пути
Быть сплоченными тесно
Ради счастья людей,
Ради цели чудесной...
Потому что всю жизнь
До конца, до исхода,
Жили верою в нас,
В разум, в силы народа...
... Поклянися же здесь,
Поклянись им обоим,
Что сумеешь ты быть
Этой веры достоин!
1953
БАЛЛАДА 0 МОСКВЕ
А может быть, не в деревушке,
Где взад-вперед прошла война, -
В пути, в какой-нибудь теплушке,
Как песня, родилась она.
А может быть в лесу, в землянке
У камелька из трех камней,
Развесив заполночь портянки,
Бойцы прислушивались к ней.
А может быть, проделав ныне
Тысячеверстный путь молвы,
Она сюда, в края степные,
Пришла из-под самой Москвы...
Не уследить - легка, что ветер,
И не с газетного листа
Пошла - и стала быть на свете -
Из уст в уста, из уст в уста...
Идет, как эхо, перекатом
По селам из жилья в жилье,
От деда, старого солдата,
Я записал на днях ее...
То был такой великий бой,
Что нет к нему присловья.
Стоял противник под Москвой,
Горело Подмосковье.
Он - вот он враг. За ним давно
Калуга. Клин, Бородино
И волжское верховье...
Вот наши - греть его огнем
Со всех своих позиций,
За каждым камнем, каждым пнем,
Покуда дышишь, - биться.
И смерть встречать лицом к лицу,
Как долг и честь велят бойцу,
И не сдавать столицы...
Да, то была сама Москва,
Круты ее пороги.
И вражьи танки, как дрова,
Пылали на дороге.
Но немец брал за пядью пядь.
И вот уж дальше отступать
Нельзя. И нет подмоги.
Все ближе, ближе рвется враг,
Все злей, - и наши просят:
- Товарищ Сталин, так и так,
Нельзя ли сил подбросить?
Еще стоим боец в бойца,
Но без подмоги до конца
Не устоим, - покосят...
И Сталин тотчас шлет ответ
По фронту телеграммой:
"Покамест что подмоги нет".
И говорит им прямо:
- Москва надеется на вас.
Стоять, ребята, мой приказ,
Хотя б до смерти самой.
И было в тысячах сердец:
"Держать ценой любою!"
И трижды раненный боец
Не покидает боя.
И под огнем другой ползет,
Чтоб грудью вражий пулемет
Закрыть - самим собою.
Гудит под танками земля,
Горят зарницы вспышек...
Но свой приказ в стенах Кремля
Уже победа пишет.
Там Сталин заполночь не спит.
И как перо его скрипит -
Того никто не слышит.
На Спасской башне время бьет,
Столица в снежной пене.
Метель вчерашняя метет,
Но ветер - к перемене.
Метет над городом метель.
Вот Сталин встал, надел шинель
И тихо вышел в сени.
Проходит Сталин вдоль стены
Дорожкою особой,
Где елочки, занесены,
Стоят рядком в сугробах.
И снег, стряхнув, проходит вниз,
И там три лампочки зажглись -
У ленинского гроба.
И с непокрытой головой
Он сходит по ступеням...
Метель редеет над Москвой,
И город в ровных тенях
Лежит в ночи как бы пустой...
Мороз крепчает молодой,
Крепчает - к перемене.
Звезда кремлевская горит,
И в небе звезды в сборе.
Полмира спит, а фронт гремит
От моря и до моря...
А сколько крови, сколько слез
Один тот немец в мир принес!
А сколько мук и горя!..
У мавзолея часовой
Пост уступает смене.
И с непокрытой головой
Обратно по ступеням
Поднялся Сталин. Над Москвой
Рассвет забрезжил боевой -
К великой перемене.
Настал тот день, настал тот час,
Отрадный, небывалый,
Как отдал Сталин свой приказ
Бойцам и генералам.
И на позиции врага
В атаку двинулись войска,
И было их немало...
И видит враг: Москва идет
Всем фронтом в наступленье:
"Вперед за Родину! Вперед
За Сталина, за Ленина!"
А сам-то враг давно не тот:
И пушек тех не прежний счет,
И танков умаленье.
И услыхал весь мир слова
Великие, простые:
- Врага отбросила Москва,
И спасена Россия!
А враг ее и всех людей -
Не перед кем, а перед ней
Подался вспять впервые.
Забыл, как звать: "Моя Москва",
Забыл, как петь: "Москва моя".
Нет, ты возьми ее сперва,
Москву-то! - Вещь упрямая.
С непобедимой головой
Москва над той рекой-Москвой
Стоит, гудит. Та самая!
Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ
Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте,
На левом,
При жестоком налете.
Я не слышал разрыва
И не видел той вспышки, -
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна, ни покрышки.
И во всем этом мире
До конца его дней -
Ни петлички,
Ни лычки
С гимнастерки моей.
Я - где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я - где с облаком пыли
Ходит рожь на холме.
Я - где крик петушиный
На заре по росе;
Я - где ваши машины
Воздух рвут на шоссе.
Где - травинку к травинке -
Речка травы прядет,
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.
Летом горького года
Я убит. Для меня -
Ни известий, ни сводок
После этого дня.
Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю -
Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?
Этот месяц был страшен.
Было все на кону.
Неужели до осени
Был за ним уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Нет, неправда! Задачи
Той не выиграл враг.
Нет же, нет! А иначе,
Даже мертвому, - как?
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она -
Спасена.
Наши очи померкли,
Пламень сердца погас.
На земле на проверке
Выкликают не нас.
Мы - что кочка, что камень,
Даже глуше, темней.
Наша вечная память -
Кто завидует ей?
Нашим прахом по праву
Овладел чернозем.
Наша вечная слава -
Невеселый резон.
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам все это, живые.
Нам - отрада одна,
Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос,
Вы должны его знать.
Вы должны были, братья,
Устоять как стена,
Ибо мертвых проклятье -
Эта кара страшна.
Это горькое право
Нам навеки дано,
И за нами оно -
Это горькое право.
Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.
Всем, что, может, давно
Всем привычно и ясно.
Но да будет оно
С нашей верой согласно.
Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли
И в тылу у Москвы
За нее умирали.
И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.
Нам достаточно знать,
Что была несомненно
Там последняя пядь
На дороге военной, -
Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить...
И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы.
И Смоленск уже взят?
И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже?
Может быть... Да исполнится
Слово клятвы святой:
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.
Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!
Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг.
О, товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне!
В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.
Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.
Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос наш мыслимый.
Ибо в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, -
Были мы наравне.
И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,
Чтоб за дело святое,
За советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.
Я убит подо Ржевом,
Тот - еще под Москвой...
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?!
В городах миллионных,
В селах, дома - в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?
Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу...
Я вам жить завещаю -
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Горевать - горделиво,
Не клонясь головой.
Ликовать - не хвастливо
В час победы самой.
И беречь ее свято,
Братья, - счастье свое, -
В память воина-брата,
Что погиб за нее.
1945-1946
* * *
Есть имена и есть такие даты, -
Они нетленной сущности полны.
Мы в буднях перед ними виноваты, -
Не замолить по праздникам вины.
И славословья музыкою громкой
Не заглушить их памяти святой.
И в наших будут жить они потомках,
Что, может, нас оставят за чертой.
1966
ЧКАЛОВ
Изо всех больших имен геройских,
Что известны нам наперечет,
Как-то по-особому, по-свойски,
Это имя называл народ.
Попросту - мы так его любили,
И для всех он был таким своим,
Будто все мы в личной дружбе были,
Пили, ели и летали с ним...
Богатырским мужеством и нравом
Был он славен - Сталинский пилот.
И казалось так, что эта слава -
Не года, уже века живет.
Что она из повестей старинных
Поднялась сквозь вековую тьму,
Что она от витязей былинных
По наследству перешла к нему.
Пусть же по наследству и по праву
В память о делах твоих, пилот,
Чкаловское мужество и слава
Чкаловским питомцам перейдет!
1938
* * *
Кружились белые березки,
Платки, гармонь и огоньки,
И пели девочки-подростки
На берегу своей реки.
И только я здесь был не дома,
Я песню узнавал едва.
Звучали как-то по-иному
Совсем знакомые слова.
Гармонь играла с перебором,
Ходил по кругу хоровод,
А по реке в огнях, как город,
Бежал красавец пароход.
Веселый и разнообразный,
По всей реке, по всей стране
Один большой справлялся праздник,
И петь о нем хотелось мне.
Петь, что от края и до края,
Во все концы, во все края,
Ты вся моя и вся родная,
Большая Родина моя.
1936 | |
![[три]A-CCCP@tut.by](../../img/mailb.JPG){kind=small}